Развлечение - Страница 42

— Что я дочь ее мужа, — утвердительно кивнула Рейчел. — Я сказала ей это. Но там также говорится и о том, что ты не сын своего отца.

Ноги, и так дрожавшие, теперь грозили окончательно подвести ее, и Рейчел, присев на подлокотник кресла рядом с ним, указала пальцем на нужные строчки.

Лили призналась, что еще в самом начале супружеской жизни узнала о неверности Грега и была так оскорблена, что почти решила, что если уж не в силах ничего с этим поделать, то в состоянии хотя бы сыграть в ту же игру. Но тут она встретила мужчину совершенно другого сорта.

Итальянец, ненадолго приехавший в Англию, был гораздо старше ее и обращался с ней так трогательно и нежно, что Лили влюбилась в него до безумия. Чувство оказалось взаимным, и они уже планировали пожениться. Для этого Лили надо было развестись и уехать жить в Италию.

Но, пока она собиралась с духом, чтобы сообщить о своем решении мужу, вмешалась судьба и ее любовник внезапно умер от инфаркта, а через неделю Лили обнаружила, что беременна Гейбриелом.

Рейчел вновь заглянула в письмо.

«Я всегда знала, что ты сын Анджело, поэтому— то и назвала тебя Гейбриелом, на большее у меня не хватило решимости. Но для полной уверенности сделала анализ на ДНК — ты был тогда еще совсем маленьким. Результат неопровержимо доказал, что ты не ребенок Грега Тернана…»

Но к этому времени Лили с Грегом помирились. Веря в свое отцовство, он поклялся в том, что станет другим человеком и что теперь все пойдет совсем по— иному. Зная, что ей никогда уже не найти такого счастья, как с Анджело. мать Гейбриела осталась замужем за Грегом, храня секрет про себя, и ни разу не открылась никому, даже самому Гейбриелу… до сегодняшнего дня.

— Так, значит, когда мой отец… когда Грег провел те анализы… — Гейбриел все еще никак не мог поверить тому, что только что узнал.

— Они доказали только, что он мой отец. Но ни у кого и в мыслях не было сомневаться в том, что ты его сын:

— Интересно… — Гейбриел нахмурился, сосредоточенно глядя куда— то за окном. — В письме, которое отец прислал мне в Америку… в котором сообщал о том, что решил поступить по справедливости и оставить тебе законную долю своего состояния… он написал кое— что еще. — Он помассировал пальцами виски, как будто пытаясь снять головную боль, мешающую ему вспомнить все детали. — «Рейчел — моя дочь, Гейбриел, и я позабочусь о том, чтобы она получила то, что принадлежит ей по праву. Это самое главное. Нам ведь не надо, чтобы люди совали свой нос в дела, которые их не касаются».

— Может быть, потому Грег ничего мне не сказал. Если он подозревал, что ты не его сын, хотя и вырос, будучи абсолютно уверенным в этом, тогда вряд ли у него могло возникнуть желание давать кому-нибудь возможность ворошить эту историю.

— Похоже на это, — согласился Гейбриел. — Мать пишет, что держала все это в тайне даже от меня. Мне дали эту фамилию при рождении, под этой фамилией я вырос, и не было никакой необходимости рассеивать иллюзию. — Гейбриел потер лоб, как бы пытаясь силой заставить себя принять правду. — Никто никогда не думал, что нам понадобится узнать правду, что мы полюбим друг друга. Мать знала о моих чувствах к тебе, но всегда считала тебя дочерью Джона Эмиса.

— Но теперь… — затаив дыхание, спросила Рейчел, не в силах больше сдерживать свое возбуждение. — Гейбриел, ты же должен понимать, что это для нас значит…

Все должно было быть совсем не так, думала смущенная и озадаченная Рейчел. Раньше, до его прихода, сидя в кресле с нераспечатанным письмом в руках, она представляла себе все совсем по— другому. Теперь, когда выяснилось, что они не кровные родственники и ничто не мешает им любить друг друга, Рейчел ожидала от Гейбриела радостной улыбки, бурного, чувственного поцелуя…

Но ничего подобного не последовало. Он оставался столь же отстраненным, как и в момент начала их разговора. Даже более того, Гейбриел, казалось, теперь еще больше отдалился от нее, если только это было вообще возможно, вел себя как человек, только что получивший сильный удар по голове.

— Гейб!

Не в силах терпеть, Рейчел наклонилась, собираясь подарить ему нежный поцелуй в щеку, прелюдию, как она надеялась, к более страстным ласкам. Но его реакция поразила Рейчел до чрезвычайности. Отдернув голову, как будто ее губы обожгли его, Гейбриел, загородившись рукой, резко вскочил с кресла.

— Нет. — воскликнул он. — Нет, Рейчел. Я не могу!

— Но, Гейб…

Поднявшись на ноги вслед за ним и инстинктивно пытаясь навести мост через столь неожиданно разверзшуюся между ними пропасть, Рейчел протянула к нему руку.

— Ничего не понимаю, Гейб. Ведь теперь мы можем быть вместе. Ты и я…

— Нет!

Оттолкнув ее руку, он выбежал из комнаты, оставив ее в полном недоумении. Что случилось? Неужели она поняла все неправильно? Неужели обманула саму себя, посчитав, что четыре дня тому назад услышала от него чудесное, полное искреннего чувства объяснение в любви?

Ей хотелось побежать вслед за ним, но разум предупреждал против необдуманных, поспешных действий. Не означает ли это рискнуть всем? Разрушить хрупкое взаимопонимание, установленное ею с таким трудом? Не лучше ли, не безопаснее ли будет не будить спящую собаку?

И тут на глаза ей попалась страница письма, брошенного Гейбриелом при поспешном бегстве. Нагнувшись, она подняла листок бумаги и машинально начала читать, сначала бегло, потом, когда до нее дошла важность того, что писала ему мать, все медленнее и медленнее.

«Гейбриел, дорогой, для тебя это будет настоящим потрясением. Ты считал себя одним человеком, а теперь выясняется, что ты совсем другой. Все, во что ты верил, теперь подвергается сомнению. Ты должен вновь обрести себя, своего настоящего отца и даже меня. Тебе понадобится на это время. Пожалуйста, умоляю тебя, обдумай все и не совершай поспешных поступков».